ОДА ЖЕНЩИНЕ

[Sally]

О, Женщина – избранница Богов,
Великое Творение Природы.
Ты – океан без дна и берегов,
из-за тебя на гибель шли народы.
О, Женщина – посланница Небес,
источник неземного Вдохновенья.
Ты – героиня самых лучших пьес
и Муза моего стихотворенья.
О, Женщина – властительница душ,
погибель для всего мужского братства.
И, даже, тот, кто силами не дюж,
за нежный взгляд готов отдать богатства.
О,Женщина – царица красоты,
основы существующего мира.
Ты – олицетворение мечты,
тебе посвящена мужская Лира.

[Sally]

Ах, вот она какая, Женщина – Весна,
Легко шагает глазками стреляя.
Румянец на щеках, веснушек тьма,
И челка над глазами озорная.
Лазурь закралась в дерзкие глаза,
И смех ее звенит, как колокольчик,
Идет – Загадка, женщина–Мечта,
Сложила губки в розовый бутончик.
Игриво треплет юбку ветерок ,
Любитель женских ножек и проказник,
И заглянув, сказал бы, если б мог:
«Взгляните, эти ножки просто праздник!»
Она идет, и все ей нипочем,
Фиалок аромат над ней витает.
Азарт и страсть горячим бьют ключом,
И тает лед, и холод отступает.
Как звонко каблучки ее стучат,
Мужчины, обратите же вниманье!
Как можно не любить, не замечать
Весеннее и нежное создание..

[Sally]

Женщина – ангел небесный… Не знали?!
Ангел, живущий на грешной земле,
Но… Если крылышки ей обломали,
То поневоле летит на метле!

Любит – всё стерпит…Трясите, как грушу,
Лгите в глаза, предавайте сто раз!
Вы и в сто первый ей плюнули в душу?
Что ж удивляетесь стерве сейчас?

Ради любимых в огонь мы и в воду!
Нам даже дьявол не страшен подчас…
Душу свою продадим и свободу!
Но не простим равнодушия глаз

Раните нас мимоходом? Напрасно…
Держите рядом с собой про запас?
Женская месть, уж поверьте, ужасна…
Зло во плоти… Безо всяких прикрас!

Были всегда мы такими… и будем!
Бог не поможет: крестись – не крестись!
Женщина – слабое нежное чудо…
То, от которого сложно спастись!

[Sally]

Все женщины зимой неповторимы:
Мороз целует щечки докрасна
И тушью белой трогает ресницы,
Нас краше хочет сделать-цель ясна!
Зимой нам реже шлёт улыбки солнце,
Передавая пламенный привет,
Зато морозец на стекле нам дарит
Узоров восхитительный букет!
Для нас метели вальсы снова кружат,
Спускаются с небес, искрясь, снежинки.
Нам улыбаются прохожие при встрече,
Чтоб растопить в глазах холодных льдинки.
И вы, красавицы, почаще улыбайтесь,
С улыбкой легче переносятся невзгоды,
Улыбки делают нас чуточку добрее,
Спасая от душевной непогоды!

[Sally]

Женщины Родные — вы цветы планеты,
В нежные и яркие краски вы одеты.
Розовые розы, хрупкие ирисы,
Красные пионы — Гали и Ларисы.
Вы — букет сирени, вы — букет нарциссов,
Тани и Елены, ждущие Парисов.
Синие фиалки, ландыши чудесные,
Скромные, веселые, верные, прелестные,
Вы — цветы акации, сладкие, душистые.
Тоненькие грации, пышечки пушистые.
Люды, Оли, Нади — белые ромашки.
Хризантемы, астры — Сашки и Наташки.
Белые кувшинки — Светы и Кристинки,
Васильки и маки, флоксы, георгины.
Созданы для счастья, созданы для мира,
Ани, Любы, Вали и, конечно, Иры.

[zoarquenix]

Так красиво! Я нашел!

[mea culpa]

Цветы от Маяковского

Есть женщины, которые в принципе ничего в жизни и не сотворили, однако оказались вписанными в великую книгу истории за их способность покорять мужчинИ каких мужчин…
О любви Владимира Маяковского к Лиле Брик все помнят по двум причинам: с одной стороны, то была действительно великая любовь великого, поэта; с другой - Лиля Брик со временем превратила статус любимой женщины Маяковского в профессию. И уже никому не давала забыть, об их странных и порой безумных отношениях; о букетике из двух рыжих морковок в голодной Москве; о драгоценном автографе Блока на только что отпечатанной тонкой книжечке стихов, - обо всех иных чудесах, которые он подарил ей…
Но последние два года жизни Маяковского, мир его личных переживаний и чувств связаны с именем Татьяны Яковлевой. За полтора с небольшим года до знакомства с Маяковским Т.Яковлева приехала из России в Париж по вызову дяди, художника А.Е.Яковлева. Двадцатидвухлетняя, красивая, высокая, длинноногая ("...вы и нам в Москве нужны, не хватает длинноногих" - читаем мы в "Письме Татьяне Яковлевой"), с выразительными глазами и яркими светящимися желтыми волосами, пловчиха и теннисистка, она, фатально неотразимая, обращала на себя внимание многих молодых и немолодых людей своего круга.
Точно известен день знакомства - 25 октября 1928 года. Вспоминает Эльза Триоле - известная французская писательница, родная сестра Лили Брик: "Я познакомилась с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и сказала ей: "Да вы под рост Маяковскому". Так, из-за этого "под рост", для смеха, я и познакомила Володю с Татьяной. Маяковский же с первого взгляда в нее жестоко влюбился".
Хотя между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точенная и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, "ледокола" из Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, - даже в реальной жизни. Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании, он пугал ее своей безудержной страстью
В "Письме товарищу Кострову из Парижа о сущности любви" ее имя, фамилия не названы:
Представьте:
входит
красавица в зал,
в меха
и бусы оправленная...
Отметим, что не очень уж часты в русской поэзии подобного рода сюжетные сплетения, укажем на разную тональность этих стихотворений: "Письмо товарищу Кострову..." от начала до конца - органический сплав иронии и патетики, лишь в одной строфе:
«Не поймать
меня
на дряни,
на прохожей
паре чувств.
Я ж
навек
любовью ранен -
еле-еле волочусь»
где прорывается горечь и намек на личную трагедию; "Письмо Татьяне Яковлевой" все построено на трагедийных мотивах и нервных интонациях.
Через 21 день после отъезда Маяковского, 24 декабря 1928 года, Татьяна отправит письмо матери в Россию: "Он такой колоссальный и физически, и морально, что после него - буквально пустыня. Это первый человек, сумевший оставить в моей душе след..."
Татьяна встретила уклончиво уговоры Маяковского ехать женой его с ним в Москву, и на следующий день за обедом в ресторане Petite Chaumiere он прочел ей свои ночные стихи..."
И еще одно обстоятельство настораживало Маяковского: он читает в русском обществе Парижа посвященные ей стихи - она недовольна, он хочет напечатать их - она не торопясь вносит полную ясность в отношения с поэтом, не дает согласия на это. Ее уклончивость и осторожность были восприняты Маяковским как замаскированный отказ. В стихотворении сказано об этом прямо и резко:

«Не хочешь?
Оставайся и зимуй»...

Больше месяца длилась их первая встреча. Перед отъездом Маяковский сделал заказ в парижской оранжерее - еженедельно посылать цветы по адресу любимой женщины.
И Маяковский уехал в Москву один. От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась тайная печаль, а нам - волшебное стихотворение "Письмо Татьяне Яковлевой" со словами:

"Я все равно тебя когда-нибудь возьму -
Одну или вдвоем с Парижем!"

После отъезда поэта на имя Татьяны Яковлевой несколько лет шли цветы - цветы от Маяковского.
Существует красивая легенда о грузинском художнике Пиросманишвили, осыпавшем любимую розами (помните песню на стихи Андрея Вознесенского: "Жил был художник один..."). Но то легенда, а перед нами - прекрасная быль:

И теперь -
то ли первый снег,
То ли дождь на стекле
полосками -
В дверь стучится к ней человек,
Он с цветами
от Маяковского.
(А.Рывлин)

Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента - и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: "От Маяковского".
Его не стало в тридцатом году - это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что oн регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы.
И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: "От Маяковского".
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем уже забыли.
В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом "люблю", то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти.
Советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери и всегда мечтал узнать попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.
В этом уютном доме цветы были повсюду - как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд...

- Пейте чай, - ответила Татьяна - пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили.
Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: "От Маяковского".
У рассыльных привычный труд, -
Снег ли, дождик ли над киосками, -
А букеты его идут
Со словами: от Маяковского.
Без такого сияния,
Без такого свечения
Как не полно собрание
Всех его сочинений!
(А. Рывлин)
Как сложилась судьба Татьяны Яковлевой? Бертран де Плесси, муж Татьяны, организатор первой эскадрильи Свободных французских военно-воздушных сил де Голля, в июле 1941 года был сбит фашистской зенитной артиллерией над Средиземным морем. Впоследствии Т.Яковлева вышла замуж вторично и переехала в США. Умерла Т.А.Яковлева-Либерман в 1991 году.

(С)

ПИСЬМО ТАТЬЯНЕ ЯКОВЛЕВОЙ
В поцелуе рук ли,
губ ли,
в дрожи тела
близких мне
красный
цвет
моих республик
тоже
должен
пламенеть.
Я не люблю
парижскую любовь:
любую самочку
шелками разукрасьте,
потягиваясь, задремлю,
сказав -
тубо -
собакам
озверевшей страсти.
Ты одна мне
ростом вровень,
стань же рядом
с бровью брови,
дай
про этот
важный вечер
рассказать
по-человечьи.
Пять часов,
и с этих пор
стих
людей
дремучий бор,
вымер
город заселенный,
слышу лишь
свисточный спор
поездов до Барселоны.
В черном небе
молний поступь,
гром
ругней
в небесной драме,-
не гроза,
а это
просто
ревность двигает горами.
Глупых слов
не верь сырью,
не пугайся
этой тряски,-
я взнуздаю,
я смирю
чувства
отпрысков дворянских.
Страсти корь
сойдет коростой,
но радость
неиссыхаемая,
буду долго,
буду просто
разговаривать стихами я.
Ревность,
жены,
слезы...
ну их!-
вспухнут вехи,
впору Вию.
Я не сам,
а я
ревную
за Советскую Россию.
Видел
на плечах заплаты,
их
чахотка
лижет вздохом.
Что же,
мы не виноваты -
ста мильонам
было плохо.
Мы
теперь
к таким нежны -
спортом
выпрямишь не многих,-
вы и нам
в Москве нужны,
не хватает
длинноногих.
Не тебе,
в снега
и в тиф
шедшей
этими ногами,
здесь
на ласки
выдать их
в ужины
с нефтяниками.
Ты не думай,
щурясь просто
из-под выпрямленных дуг.
Иди сюда,
иди на перекресток
моих больших
и неуклюжих рук.
Не хочешь?
Оставайся и зимуй,
и это
оскорбление
на общий счет нанижем.
Я все равно
тебя
когда-нибудь возьму -
одну
или вдвоем с Парижем.
(1928)

[mea culpa]

Из-за весны, наверное...

***

Странная женщина: тонкая, тихая,
Вяжет судьбу и сидит у окна,
Время ее не стремится, не тикает,
Медленно льется подобием сна.

Звездное небо в ней, рядом с ней холодно,
Но без нее — словно нечем дышать.
Тихая, тонкая, острая. Больно мне.
Острая, вечная, словно душа.

Словная, славная, млечная, тонкая,
Шепчет молитвы в прозрачную тьму,
Любят таких не касаясь, не трогая,
Не задавая вопрос почему.

Только любить. Только верить признаниям.
Плыть в этом шепоте гаснущих звезд.
Сонно баюкать и греть пониманием.
Только любить. И любить — лишь всерьез.

(С) Аль Квотион